На Первом заканчивается сериал «Отчим» режиссера Сергея Гинзбурга.
Фото: кадр из фильма
Чрезвычайно популярный у аудитории, судя по рейтингам. Очередная сага начинается в 50-е годы, еще до смерти Сталина, и длится до брежневских времен.
Деревенская женщина Настя (актриса Карина Андоленко) где-то в сибирской глубинке ждала, пока с войны вернется муж. Сын дорос до октябрятской звездочки, которую у него отнимут, поскольку мальчик свалился в грязь на демонстрации, уронив портрет Иосифа Виссарионовича. А накануне к Насте просится на постой интеллигентный мужчина из дворян по фамилии Галицкий, родившийся во Франции, странным образом оказывающийся местным политруком. Машина заглохла, мужчину определяют спать на лавку, но злой свекор, бывший кулак (Владимир Гостюхин), бдит за нравственностью и пишет донос, что это заезжий негодяй подговорил мальчика «бросить портрет в придорожную лужу», подарив ребенку за диверсию наручные часы.
- Мальчик чистый, как утро! - сообщает потом Галицкий на беседе с органами. И глазами добрыми сразу изобразил чудесный, почти ленинский прищур. У актера Антона Хабарова это получается на раз-два. Галицкий вообще герой непонятного времени. Он постоянно всех прощает.
Донесли на него - он понимает. На зону отправили, врагом народа объявили - тоже понимает. Поставили руководить краем - руководит. Отстранили - при участии друга - значит, нет другого выхода, а друг есть друг. Сняли правительственный телефон на даче - ладно. Снова пришли и поставили - тоже ладно. В Москву призвали - хорошо, только можно я с женой приеду?..
И так всю дорогу. На которой есть еще та самая деревенская Настя, которой надо починить забор, и мальчик, «чистый, как утро».
Интересно, что Настя дождалась своего Ивана с войны, но у того была амнезия (как же без нее? Без нее в сериалах только кома). В процессе амнезии Иван успел завести новую семью, а Настю изнасиловал сосед, которого потом застрелил злой свекор.
Потом повсеместно все рожали от всех, но не старели, хорошо одевались и больше не падали в придорожные лужи с портретами.
Травку косили, сено ворошили, изображали массовку с граблями и вилами, носили хемингуэевские свитера. Еще иногда обещали, что «большевики сдохнут», а в избе директора сибирского колхоза стояло растение, которое я бы назвала фикусом. Хотя, может, и не фикус это. Но уж больно развесистый.