Роман Силантьев: В Забайкалье вербуют террористов

Роман Силантьев рассказал, как забайкальцы попадают в ряды ваххабитов.

Фото: АРХИВ "КП-Чита"

Роман Анатольевич Силантьев, российский религиовед, историк религии, исследователь ислама, доктор исторических наук, профессор Московского государственного лингвистического университета, последний раз был в Забайкалье 14 лет назад. В этот раз он приехал в Читу для участия в Забайкальских рождественских образовательных чтениях «Традиции и новации: культура, общество, личность», а также проехал по деревням и весям нашего региона, чтобы узнать не понаслышке, чем живут и дышат прихожане. Своими впечатлениями Роман Анатольевич поделился с корреспондентом «Комсомолки».

Депрессивный регион

– Роман Анатольевич, добрый день. Наш край называют депрессивным. Какие у Вас впечатления после визита в Забайкалье?

– Вот уже 20 лет я езжу по России. Побывал во всех российских регионах, и мне есть с чем сравнить. 14 лет назад я добирался до Читы из поселка Ерофей Павлович грузовым поездом, из-за отсутствия автомобильной дороги, которую сейчас наконец-то достроили. Сегодня в Краснокаменск и Забайкальск мы ездили по отличной трассе. Я видел, что много предприятий закрылись. Все это - наследие 90-х, Советского Союза, когда даже города ликвидировали. Но, в целом, в стране выросла рождаемость. Уже пару лет идет положительный прирост населения. Многих вдохновила стабильность. Выросло целое поколение, которое ни особых дефолтов, ни войн не застало. Да конечно, проблемы есть и их много, и местами они будут накапливаться и прорываться, но в целом, если сравнивать с 90-ми годами, то с начала 2000-ых – есть огромный прорыв.

– Вы говорите о приросте населения, но в Забайкалье идет замена национального контингента, славянский элемент вымывается. Коренные забайкальцы покидают край, и напротив идет приток мусульманских мигрантов.

– Такая проблема была. Но сейчас ее острота снизилась. Во-первых, по данным переписи населения уменьшился прирост мусульманских народов. А в некоторых регионах статистика прироста и вовсе стала отрицательной. Например, татар стало меньше на 250 тысяч, башкир на 100 тысяч. Уменьшилось число казахов и адыгейцев. Резко сократился прирост чеченцев и ингушей. Зато резко выросла рождаемость у русских. Что касается мигрантов, то нынешний экономический кризис уже привел к значительному их оттоку. Пока им выгодно было у нас работать, они работали. Обратный отток в регионы связан и с тем, что в провинциальных городах значительно улучшилась инфраструктура. Во всех областных центрах есть и боулинги, и суши-бары, и 3D-кинотеатры, а в некоторых городах даже аквапарки. В некоторых бывших восточных республиках уровень жизни сейчас намного выше.

Я, конечно, не экономист и могу высказать только свою личную точку зрения о том, что я вижу своими глазами в ходе поездок по нашей стране. Раньше было хуже.

– Ходят слухи, что Забайкалье держат за разменную монету. В любой момент, когда России понадобится мощь Китая, наш регион отдадут китайцам.

– Не думаю, что мы что-то отдадим. Путин, в отличие от многих коммунистических лидеров, ничего не отдал, а наоборот присоединил.

Роман Анатольевич о террористах.

Фото: АРХИВ "КП-Чита"

Забайкалье – в зоне риска!

– Забайкалье – край колоний. Вы заявили в СМИ о том, что в местах заключения ведется работа по вербовке осужденных в ИГИЛ. Это правда?

– Действительно, есть такая практика. Агент ваххабитов специально совершает преступление, за которое предусмотрен небольшой срок. Попав в колонию, он начинает заниматься вербовкой заключенных. Особый интерес для эмиссаров ИГИЛ представляют рецидивисты, которые являются принципиальными противниками властей: бандиты, насильники, наркоманы, убийцы. Поскольку эти преступники, убивая людей, уже попробовали вкус крови, они отличаются повышенной боеспособностью и жестокостью. И их смело можно привлекать к террористической деятельности.

- Роман Анатольевич, но какой интерес наш отдаленный край может представлять для вербовщиков ИГИЛ?

– Наверное, все помнят нашумевшее видео казни заложников в Интернете, в котором палач и жертва – оба граждане России. Уроженец города Ноябрьск перерезает горло жителю Челябинской области. И оба этих человека оказались в рядах ИГИЛ. Возникает вопрос, чем Чита безопаснее, чем Ноябрьск, город, который даже не является областным центром, и где численность населения значительно меньше, чем в Чите? К ним даже прямых авиарейсов из Москвы нет, а значит, вербовщикам ИГИЛ и проповедникам-исламистам туда добраться значительно сложнее.

Между тем, мало кто знает, что некогда читинской мечетью руководил Муса Камурзоев ¬– известный террорист и вербовщик-ваххабит!

– Не может быть!

Мечеть реконструирована в 90-е годы.

Фото: АРХИВ "КП-Чита"

– Увы, это подтвержденный факт! В официальной исламской организации Читы действительно вербовали террористов. Один из завербованных – гражданин Аверьянов, который был не просто боевиком, а главарем банды. В ваххабизм он перешел именно под влиянием Камурзоева.

Отмечу, что это далеко не единственный случай в российской практике, а скорее уже опасная тенденция. В марте этого года имам села Белозерье Равиль Абдуллов, поддерживающий ИГИЛ, был осужден по 205-й статье Уголовного кодекса РФ - «Терроризм». При этом он подчинялся муфтию Равилю Гайнутдину (Муфтий шейх Равиль Гайнутдин — председатель Совета муфтиев России, председатель Духовного управления мусульман Российской Федерации). Кстати, Равиль Абдуллов, признался, что хотел меня убить за то, что я призвал принять меры к пособникам террористов, а их в том селе насчитывается более 120 на три тысячи жителей.

Другой пример – глава общины мусульман Воронежа Мухаммад Харсун уехал в Сирию, чтобы воевать на стороне террористов. В Белгороде на днях был арестован как вербовщик ИГИЛ имам общины «Мир Созидания» Физули Исмаилов (эта община также подчиняется Гайнутдину). У Исмаилова изъяли целый арсенал оружия и взрывчатки. Аналогичные случаи были в Улан-Удэ и Абакане.

К сожалению, сегодня в России почти не осталась регионов, не входящих в зону риска работы вербовщиков-исламистов. Высокий иммунитет лишь у тех субъектов, куда трудно добраться эмиссарам-ваххабитам, например на Чукотку и в Ненецкий Автономный округ. Что касается Забайкалья и Бурятии, риск того, что здесь ведется работа по вербовке, весьма и весьма высок.

– Как это возможно и кто за это должен был ответить?

– Хороший вопрос. Вы упомянули об ответственности. Есть мнение, что да, кто-то должен нести за это ответственность. Взять, к примеру, русскую православную церковь. Священники бывают разные. Некоторые в пьяном виде сбивают людей на машине, некоторые могут еще что-то порочащее сделать, но при этом террористы в православных церквях не служат!

В исламских религиозных организациях также есть случаи задержания за «пьяную» езду. Но самое опасное то, что там есть экстримисты и террористы, и их много. Возникает вопрос, что с этим делать, и нет ли в этом тенденции какой-то нехорошей? Почему у нас Саид Бурятский был официальным сотрудником мечети, работал в Москве у муфтия Гайнутдина, учился в его учебных заведениях, а потом резко стал террористом и одним из лидеров кавказких ваххабитов?

– Но как такие имамы попадают в вышестоящие круги религиозной организации?

В России очень много муфтиев, имеющих зарубежное образование.

Фото: АРХИВ "КП-Чита"

– Представьте себе, что человек в 14 лет поехал учиться в Саудовскую Аравию. Там ему объяснили, что секс с мальчиками – это хорошо, а ваххабизм - единственная правильная религия. И на практике тут же все это показали. В результате человек выходит оттуда готовым ваххабитом и бисексуалом. Потом становится имамом и даже муфтием, возвращается в родную страну, в свою мечеть, где заявляет своему старому учителю-имаму, что тот кяфер – неверный, а то и муртад – вероотступник от веры Аллаха. Выгоняет его из мечети и начинает преподавать «правильный» ислам. И таких случаев – сотни. В России очень много муфтиев, имеющих зарубежное образование. Кстати, в Азербайджане в начале декабря приняли закон, по которому люди, получившие исламское образование за рубежом, не допускаются к проведению религиозных обрядов. Видимо и нам в России давно уже нужно было сделать это.

– Государство может каким-то образом влиять на политику назначения духовных лидеров?

– В общем-то, умные губернаторы и правоохранители могут и должны интересоваться, кого к ним присылают. И если есть подозрение, что человек является пособником террористов, конечно же, нужно принимать меры.

Чиновники Воронежской области еще до назначения знали, кем является их будущий духовный лидер мусульман – тот самый, который потом уехал воевать в Сирию. Могли бы заранее отказаться от такого «подарка».

– Но разве это не работа спецслужб?

– Эта работа всех без исключения. В спецслужбах разные бывают люди. Были времена, когда на работу брали людей неопытных, фактически с улицы. Книг по исламизму сегодня недостаточно. Совершенно спокойно опытный ваххабит может обмануть представителя спецслужбы, пообещав стать информатором. И такое часто бывает, когда правоохранитель полагает, что у него есть свой осведомитель в рядах ваххабитов, а игиловец катается как сыр в масле под прикрытием спецслужб, сдавая своих врагов – нормальных мусульман. И при этом поддерживает терроризм.

– И все же, как бороться с распространением экстремизма?

– По закону в России за распространение экстремистской литературы грозит уголовная ответственность, а автор экстремистской литературы неподсуден. Вот есть у нас муфтий Нафигулла Аширов, первый председатель Духовного управления мусульман азиатской части России, который создал листовку, занимающую 191-ю позицию в федеральном списке экстремистских материалов, в поддержку террористической организации «Хизбу Тахрир». И согласно закону за распространение этого документа полагается уголовная статья, а автору ничего не грозит.

У нас есть понятие в законе – централизованная организация, глава которой, как мне кажется, должен нести ответственность за действия своих подчиненных.

– По уровню исламизации регионов, что можете сказать?

– У нас есть понятие – доля мусульманского населения. Всего в 5 субъектах Российской Федерации мусульмане составляют большинство - это Дагестан, Чечня, Ингушетия, КБР и КЧР. В них мусульман более 60% в каждом. В Ингушетии, правда, целых 99%. В двух регионах мусульмане составляют около половины населения – это Башкортостан и Татарстан. В остальных регионах – менее 25%. В Адыгее и в Астраханской области около 20%. В целом, по стране – 10%. По опросам – порядка 7%.

А если говорить о ваххабизме и террористической угрозе, то в тройку регионов с самой высокой активностью я бы включил Дагестан, Кабардино-Балкарию и Татарстан. Не очень веселая ситуация в Ставропольском крае, в Астрахани и, конечно же, Москве. В безопасную группу попадают Амурская и Еврейские области, а в зону риска я внес бы Бурятию, Якутию, Приморский край, Сахалин и Забайкалье. Не очень хорошая ситуация сложилась на Камчатке. В Иркутской области ситуация более или менее спокойная, хотя есть некоторые проблемы. В Кемеровской области ситуация нормальная. Очень плохая ситуация в Горном Алтае, но при этом нормальная в Алтайском крае. И все зависит от того, какие мусульманские лидеры там оказались, в чьей юрисдикции они находятся, и как власти на это реагируют. Забайкалью, например, не повезло с мусульманским лидером. Но он скоро уедет в Кострому.

– Чем еще можно объяснить разный уровень угрозы исламизации регионов?

– Многое зависит от местных властей и самих жителей: губернатора, прокурора, мэра, бизнесменов. Приезжаешь, к примеру, в Амурскую область – там никаких ваххабитов. Было несколько человек, их поймали и выслали. Потому что грамотно работают правоохранители. Приезжаешь в Карелию, там все ваххабитами заполонено. Потому что в какой-то момент правоохранители и чиновники поверили этим товарищам на слово, и они там стали доминировать, выжили простых мусульман. Исправлять ситуацию уже поздно.

Ваххабит воткнет нож в спину

– Роман Анатольевич, как ученый, изучающий эту проблему, скажите, ИГИЛ это стихийное явление?

– Несколько стран десятилетиями вкладывали десятки миллиардов долларов в развитие деструктивной ваххабитской идеологии. В какой-то момент количество перешло в качество. ИГИЛ не мог не появиться, и он появился. Другое дело, что этот проект родился очень быстро и оказался весьма успешным.

- В своем докладе Вы намекнули на то, что Россию ожидает свой ИГИЛ, своя Сирия. Когда нам ждать этой напасти?

- У нас уже была своя Сирия – на Северном Кавказе. В Чечне и Дагестане погибло примерно столько же наших людей, сколько и в Афганистане. Но при этом в Афганистане в подавляющем большинстве гибли военнослужащие, а на Кавказе и в тех городах, где устраивали теракты, значительная часть погибших – мирные граждане, которые никакого отношения ни к правительству, ни к правоохранительным органам не имели. И сейчас этот скрытый процесс медленно тлеет в целом ряде регионов. Важно не допустить повторения чеченского сценария где-нибудь еще.

– Понятно, что во времена СССР подобное влияние исламистов было невозможно. А как обстояло дело в царской России?

– Первый российский муфтият был создан еще при Екатерине в 1788 году. Россия тогда воевала с Османской империей, а турецкий султан-халиф позиционировал себя не только как политический лидер, но и как духовный глава всех суннитов. Цель создания муфтията заключалась в том, чтобы уменьшить турецкое влияние на наших мусульман.

При заключении Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774 году, в первую редакцию документа турки включили условие о том, что Россия признает турецкого султана–халифа духовным главой мусульман Российской Империи. Наших дипломатов, которые это дело пропустили, наказали, а этот пункт из договора убрали.

А вскоре в России появилась структура духовных лидеров-мусульман из граждан России, которые были ей верны. Цель создания муфтиятов заключалась в том, чтобы избежать когнитивного диссонанса. Ведь как гражданин России человек должен был воевать за Екатерину, а как мусульманин – за Турцию.

Поэтому когда сегодня вы слышите заявления вроде: «Турция нам друг», «отношения с ней мы не прекратим», «уничтожение российского самолета мы комментировать не будем», знайте, что это - откровенное предательство! Я открыто заявил в законодательном собрании, что муфтий Гайнутдин – предатель. Он предал свою страну. В Уголовном кодексе есть хорошая статья – 275-я «Государственная измена». Конечно, ее не применят, но будь моя воля, я бы попытался это сделать.

- Сегодня опять стала актуальна тема русско-турецких войн. Скажите, идея пантюркизма сейчас по-прежнему жива?

- Идея пантюркизма сейчас не так актуальна, ей на смену пришел панисламизм. Пантюркизм подразумевает, что все тюркоязычные народы должны выстраиваться под Стамбул, эта идея сегодня не так опасна. А вот согласно концепции панисламизма, все народы мира должны подстроиться под ИГИЛ или погибнуть. Для сравнения: основатель Турецкой республики Кемаль Ататюрк был тюркистом, а нынешний ее президент Эрдоган – исламист. Есть фашизм, где арийцы уничтожают недочеловеков «унтерменьшей» – это межнациональная рознь. Есть большевизм, где рабочие сражаются против казаков – это классовая борьба. А смысл ИГИЛ и исламизма – в уничтожении «плохих» религий, так как они считают, что их религия – «единственная – правильная».

– Опишите в двух словах различие между традиционным исламом и ваххабизмом?

– Во-первых, с нормальными мусульманами можно жить мирно, воевать плечом к плечу в одном окопе и честно дружить. С ваххабитами – это невозможно. Они всегда будут пытаться воткнуть в спину нож, как это случилось в случае с Эрдоганом.

Во-вторых, ваххабит никогда не будет любить Россию, никогда не будет добровольно соблюдать ее законы, и всегда будет стараться нас уничтожить. Есть еще одно различие: традиционный мусульманин, если ему что-то нужно от государства - попросит это, а ваххабит – потребует: постройте в городе мечеть, посадите нас на трибуну и заплатите за взятие Казани во времена Ивана Грозного. А потом вдруг выясняется, что открытая в сентябре в Москве мечеть построена на деньги Эрдогана и ИГИЛ.

– Роман Анатольевич, что Вы можете сказать о «белом джихаде»?

– Приверженцы «белого джихада» специально распространяют наркотики и контрафактный алкоголь с метилом с целью уничтожения неверных. Известны случаи в Новосибирске и Омске, где на базе мечетей и мусульманских организаций создавались сети по распространению наркотиков. В мечетях хранили не только наркотики, но и оружие. Это делалось в расчете на то, что правоохранители десять раз подумают, идти им в мечеть или нет. Одно дело в подвале рейд провести или на рынке, а другое – в мечети. Сразу же последует обвинение в оскорблении религиозных чувств верующих, вопросы, почему вы не сняли обувь, почему с собаками... Кстати, имама мечети Хаир Ихсан (подчинена Гайнутдину) в Омске посадили именно за распространение наркотиков.

Сказки про ИГИЛ

– Но ведь исламисты в принципе не приемлют такие пороки! Как наркоманы могут попасть в ИГИЛ?

– Очередное заблуждение. ИГИЛ в значительной степени и состоит из наркоманов и насильников. Это – уже доказанный научный факт. В качестве примера приведу один из вариантов аргументации при вербовке бандитов. Человеку говорят: «Ты жил тем, что крышевал ларечника и забирал у него деньги. Молодец, ты все правильно делал! Продолжай в том же духе, только деньги теперь сдавай в ИГИЛ. И ты больше не будешь рэкетиром, а станешь сборщиком денег на священные цели джихада. Вместо бандита, презираемого в твоей стране, ты становишься настоящим моджахедом – уважаемым воином ислама».

У нас бытует мнение, что ваххабиты – люди очень благочестивые, и в отличие от загнивающего Запада, в Саудовской Аравии действует сухой закон, нет наркомании, крепкие семьи, нет разводов. Примерно то же самое рассказывают и про ИГИЛ. Однако фактически ситуация обстоит несколько иначе. Например, представители Саудовской Аравии, клеймя западную культуру, как загнивающую, делают упор на гей-парадах, говорят, что жители Голландии, Германии и Франции массово меняют половую ориентацию, при этом, оставляя за рамками, что число геев и лесбиянок составляет около 5% от всего населения европейских стран. В то же время, почему-то умалчивают, что в самой Саудовской Аравии количество взрослых мужчин с бисексуальной половой ориентацией, для которых идеалом красоты является не фотомодель, а красивый мальчик с длинными волосами, достигает 80%.

И вот эти люди рассказывают нам про загнивающий Запад и про свое духовное превосходство. При этом да, водку они не пьют, но с наркотиками там «полный порядок». Недавно в Ливане задержали саудовского принца, из самолета которого изъяли две тонны наркотиков – несколько миллионов таблеток. Кому он их вез? Явно не для личного пользования.

– Какие методы используют агенты ИГИЛ во время вербовки сторонников?

– Самые разные: вовлекают людей в наркоманию, используют методы нейролингвистического программирования, выманивают деньги. Пацифистами они не прикидываются, и в этом смысле ИГИЛ достаточно честная организация. Они не скрывают, что отрезают головы заложникам. При этом заявляют, что они и проповедуют настоящий ислам: «Мы убьем всех, кто будет препятствовать нам, захватить весь мир. Если вы – настоящие мусульмане, то идите к нам. Если вы мусульманами себя только называете, мы вас объявим муртадами и убьем!».

И надо сказать, это отнюдь не маргинальное течение. ИГИЛ поддерживают Турция и Катар. Люди с террористическими взглядами пришли к власти в целом ряде стран, население которых составляет десятки миллионов человек.

- Есть вероятность того, что под личиной мирных беженцев в Европу просочились игиловцы?

- Это уже не вероятность, а факт. В странах Европы устраиваются теракты. А во Франции ваххабиты живут уже в третьем поколении, и их ряды постоянно пополняются за счет новых мигрантов.

- России может это коснуться? Ведь русские женщины все чаще создают семьи с восточными мужчинами, которые воспитывают детей по своим обычаям?

- Не нужно мазать всех подряд черной краской! Были, есть и будут нормальные смешанные браки. Но есть и брачные союзы, цель которых – обычное вымогательство денег. Нередки случаи, когда мужчины сожительствуют сразу с несколькими женщинами. Были случаи, когда возлюбленные наших женщин оказывались не просто альфонсами, а вербовщиками в ИГИЛ.

Не секрет, что многие девушки мечтают о прекрасном арабском принце, который увезет их в Сирию, поселит во дворце и будет любить только ее одну. Но при этом они мало что знают, о гаремах с мальчиками и девочками, которые являются обычным явлением на арабском востоке. На деле девушки, решившиеся на переезд в другую страну, нередко оказываются в борделе.

Взять ту же Варвару Караулову. Если раньше максимум, что грозило девушкам – лишение денег и букет венерических заболеваний, то сейчас роман с арабским «принцем» чреват попаданием в террористическую организацию и смертью.

И даже если выбор оказался удачным и семья действительно крепкая, все будет хорошо только пока муж живой. Но случись ему погибнуть в боях, что в Сирии не редкость, вдова его пойдет по рукам. В сектах джихада проповедуют идею, что любая более-менее симпатичная женщина обязана отправиться в Сирию, чтобы оказывать сексуальные услуги бойцам джихада. Ведь им без женского тепла воевать тяжело! И даже если у нее есть муж, это ее беспокоить не должно, разрешения на такое «благое» дело никто требовать не будет. И надо сказать, что девушки и в самом деле едут.

– В этой связи, как Вы относитесь к тому, что девочки в школу ходят в платках-хеджабах?

– Согласно российскому законодательству, нельзя кому-либо запретить носить национальную одежду. Например, на прием в посольство русский человек может прийти в косоворотке. Поэтому запретить школьницам носить хеджабы нельзя. Другое дело, что русские, украинские, бурятские девушки, принимая ислам, попадают, как правило, в экстремистские и террористические исламские секты. И если девушка, принявшая ислам, вдруг начинает закутываться в черную и плотную одежду – это признак исламизма, и вероятнее всего она – ваххабитка. А нормальные мусульманки, исповедующие традиционный ислам, носят красивые разноцветные платки или иные национальные головные уборы.

P.S.: Продолжение о том, все ли мусульмане потенциально опасны, в чем отличие между официальными религиями и сектами, и почему церковь требует вернуть здание Музея декабристов в Чите - читайте в следующем номере.